Ты приснись мне, Булавинов сад

Чем дальше время отдаляет каждого из нас от детства, тем острее и значимее всплывает в памяти самая беззаботная и весёлая пора жизни. Который раз иду по заброшенным, с развалившимися домиками улицам родной станицы Переправной. Звенящая тишина вокруг. И невольно вспоминаю, что более полувека назад на этих же улицах, ведущих к школе, гомонила детвора. После занятий мы собирались группой, играли в лапту, жмурки, в третьего лишнего…

Но больше всего нас, детей, привлекал к себе Булавинов сад, расположенный на окраине, у дороги, ведущей к станице Губской.

Родители нам запрещали туда ходить, поэтому сад нам казался ещё более таинственным и загадочным. Издалека мы видели ровные ряды плодовых деревьев, грецких орехов и декоративных растений… Сад завораживал своей красотой и мощью, тянул к себе, как магнит.

И лишь в 4-ом классе я не только побольше узнала об этом чудном саде, но даже побывала там на экскурсии. Наша любимая учительница Мария Георгиевна Филатова после окончания уроков торжественно объявила:

– А сейчас, дети, мы все вместе совершим экскурсию. Идти недалеко, вы не устанете.

Учительница едва поспевала за нами, спешившими войти в Булавинов сад. Первый декабрьский пушистый снежок весело поскрипывал под нашими ногами, по дороге мы шутили, бросали друг в друга снежки. Зимнее солнце не грело, но день был не холодным. Начинался Булавинов сад с аллеи красной калины, высаженной у неглубокого ручья, её грозди припорошил снег. От контрастной красоты нельзя было оторвать взгляд.

– Дети, повнимательнее всмотритесь, что, кроме ягод калины, вы видите на кустах? – спросила нас педагог.

И действительно, приглядевшись, рядом с увесистыми алыми гроздьями мы увидели сидящих на ветвях красногрудых снегирей. Они сливались по цвету с калиной. Своими возгласами и смехом мы вспугнули их. А дальше нам встретились какие-то декоративные растения, ещё не успевшие сбросить свою листву. Жёлто-зелёные, они резко выделялись на фоне белого снега. Познававшие мир, мы впервые увидели такую красоту.

– Попробуйте калину, – предложила нам Мария Георгиевна. – Примороженная, она не горькая и не терпкая.

Не евшие вволю сладостей, мы сразу же кинулись уплетать красные ягоды, словно бусинки, смакуя их во рту, искренне удивлялись, что калина после морозца стала такой вкусной. Мария Георгиевна повела нас по саду, по ровным рядам высоких грецких орехов, яблонь, груш, вишен… Ни у кого из моих одноклассников не было такого сада. Наши родители, бабушки и дедушки высаживали фруктовые деревья вразброс, беспорядочно. А Булавинов сад был больше похож на парк, в котором в тот период никто из нас не бывал.

…Вылепив небольшого снеговика, наевшись досыта калины и наигравшись, мы отправились по домам. И только при возвращении обратили внимание на развалины некогда большого дома, расположенного с другой стороны сада.

– Здесь очень давно жили Булавиновы, – стараясь не акцентировать на этом наше внимание, быстро проговорила учительница. – Много-много лет назад они посадили этот сад.

Я всегда была любопытной Варварой. По приходу домой с порога рассказала бабушке об интересной экскурсии. И тут же стала расспрашивать её о Булавиновых.

– Это была самая зажиточная семья в станице, – повела о них рассказ бабушка. – Очень грамотные были люди. К ним за книгами ходили мои дочери, а твои тётки. У них была большая библиотека. Дети Булавиновых – дочери и сыновья учились в Петербурге. Оттуда привозили самую разнообразную литературу. Культурные, сдержанные, очень достойные были люди.

– А куда же они делись? – спросила я.

– Эмигрировали во Францию сразу после революции 1917 года, – ответила бабушка. – Боялись, что их расстреляют красные. Там они стали заводчиками, помогли устроить жизнь и своим детям.

Я тогда не понимала, как эта семья могла покинуть свою родную землю, свой чудный сад, оставить всё нажитое своим трудом. И только спустя многие годы один случай убедил меня, что богатая жизнь на чужбине для Булавиновых не была столь сладкой, как казалось со стороны. В начале 60-х годов, когда я была уже подростком, по станице прошёл слух, что Булавиновым разрешили посетить родину. Они прилетели на своём небольшом самолёте, приземлились на окраине посёлка Мостовский.

– Говорят, что они подолгу сидят в своём саду, ходят на высокий косогор в «Дубки», откуда видна вся станица, – по секрету сообщила мне бабушка.

Не мешкая я помчалась туда. Издалека я увидела небольшую группу людей, сидящих на шёлковой ковыльной траве. Они тихо переговаривались, потом пели песни и плакали, ложились на землю, прижимались к ней щеками…

– Прощались с родиной навсегда, – услышав мой рассказ об увиденном, пояснила бабушка.

– А зачем в платочки землю набрали? – спросила я.

– Умрут на чужбине, а придадут их родной земле, хоть щепотками, да своей, – ответила она.

Спустя многие годы, прочитав в «Лирическом отступлении» Павла Когана строки, метко и точно, описывающие тоску по родине: «Я б сдох, как пёс, от ностальгии в любом кокосовом раю…», я вдруг поняла, как же невыносимо трудно Булавиновым было прощаться с родиной. Их прекрасный сад долгие годы после их уезда «угощал» фруктами, орехами, ягодами станичников. А сравнительно недавно по приказу руководителя колхоза его, постаревшего, умирающего по возрасту, снесли, чтобы на этой площади посадить какие-то сельхозкультуры.

Повезло тем, кто смог взять отростки из сада и продолжить его жизнь в другом месте. На въезде в станицу Переправную на средства зажиточных людей установлен постамент с взлетающей в небо стаей лебедей. Они стремятся в небесную высь, в неведомые дали. Может быть, туда, где пустила корни семья Булавиновых, не принявшая революционных перемен в России…

Скоро исполнится 100 лет, как осиротели их дом и сад. А переправненцы из поколения в поколение рассказывают о Булавиновых, их чудном саде, шумевшем над станицей долгие десятилетия. Красные гроздья калины и первый снег в ровных аллеях сада фотографически запечатлелись в моей памяти. Жаль, что вернуться туда невозможно, разве что во сне.

Наталья Соколова.
«Апшеронский рабочий» № 25 (10674) от 6 марта 2014 г.