На Куринском направлении…

Как сообщалось в газете ранее, на безымянной высоте в районе отметки 380,4 в окрестностях посёлка Шубинка прошла поисковая операция, в которой приняли участие бойцы 227-й Таллинской Краснознамённой, ордена Суворова артиллерийской бригады, ребята из объединения «Мы – Юнармия!» апшеронского ЦДТ с руководителем Русланом Худяковым и журналисты местных СМИ. На этих высотах в дни обороны на туапсинском направлении, а впоследствии и во время освобождения района шли ожесточённые бои, унесшие жизни не менее ста тысяч советских солдат…

О том, что готовится поиск в местах боевых действий в нашем районе, я узнал совершенно случайно. И, честно говоря, думал, что участвовать мне в нём не доведётся – информация поступила в прошедшем времени. Но 6 июня, в праздник Вознесения Христова, мне позвонил подъесаул Игорь Агарков, казак Апшеронского хуторского общества, член казачьей дружины и сообщил, что мы едем в поиск по местам боёв.

«Хотел экстрима – получай! Хорошо, хоть фотоаппарат редакционный не взял», — подумалось мне, когда я увидел Игоря у армейского КАМАЗа. В кузове уже находилась батарея солдат вместе со своим командиром, начальником разведки дивизиона Павлом Синельниковым, 13-14-летние юнармейцы из объединения «Мы – Юнармия!» апшеронского ЦДТ со своим руководителем. Максимально резво, смеша бойцов, взбираюсь и занимаю своё место. Интересно, выдержит ли камера нашего телеоператора испытание армейским транспортом?

Оператора с камерой разместили в кабине, и КАМАЗ повёз нас к месту, где пройдёт подъём бойца, погибшего, предположительно, в 1942 году. За полтора часа мы проскочили Хадыженск, Станционный, Куринскую и на границе Апшеронского района, у Шубинки встретились с руководителем специализированной поисковой организации Краснодарского края «Арсенал», атаманом Апшеронского районного казачьего общества и председателем районного Совета Александром Шилиным, который провёл с нами краткий инструктаж. Общая суть его заключалась в том, что не надо вредить природе и её обитателям, и лучше не трогать то, чем богата апшеронская земля в этом районе – неразорвавшиеся гранаты, мины и, возможно, бомбы, быть внимательными и осторожными. Глядя на образцы того, что можем встретить на своём пути, проникаемся серьёзностью ситуации. Ведь, несмотря на то, что поисковики уже «зачистили» место от опасных объектов, всегда есть вариант, что земля, буквально нашпигованная минами, гранатами, снарядами, может подкинуть неприятный сюрприз…

Особое внимание Александр Владимирович обращает на наши действия в случае нахождения смертного медальона. Максимально подробно и понятно он рассказывает о том, что и как надо сделать, чтобы погибший на безымянной высоте боец не умер ещё раз, уже окончательно став безымянным.

Команда на построение, и вот руководитель поиска, подъесаул Апшеронского ХКО Игорь Агарков ведёт наш небольшой отряд к месту работ. Не всем с непривычки путь даётся легко – большое влияние оказывает жара. Таким же жарким, наверное, было и лето 1942 года. Пройдя километра два с половиной в гору, мы прибываем к тому месту, где находится главная цель нашей операции. Только привалившись спиной к дереву или присев на лежащий на земле поваленный ствол, начинаешь задумываться, что чувствовали наши предки, поднимаясь на эту же высоту в полной экипировке, зачастую делая это под обстрелами, бомбёжками, порой — с боем. Мы пришли не воевать, а возвращать погибших домой, и всё равно нам эта дорога далась очень непросто.

Солдаты и школьники тем временем разбирают миноискатели и расходятся по указанным направлениям на проверку местности. Как только убеждаемся в относительной чистоте территории, приступаем к поиску на том месте, где, предположительно, находится погибший боец.

Мы находим его практически сразу. Сначала свист миноискателя указывает на россыпь винтовочных гильз от нашей «мосинки» и немецкого карабина. А дальше… То, что осталось от солдата, лежит почти на поверхности, кажется, что так он и пролежал все десятилетия после своей гибели, ежегодно заботливо укрываемый листвой дерева, под которым встретил свою смерть. Похоже, что настигла она его в стрелковой ячейке, но вот причина остаётся неясной – останки, которые мы находим, лежат вперемешку, и извлекая их, мы никак не можем составить картину произошедшего – то ли бойца засыпало взрывом, то ли им искалечило… Только достав третью берцовую кость, начинаем понимать, что солдатский окопчик, наверное, стал братской могилой для солдат, бравших эту безымянную высотку. И, похоже, что хоронили здесь тех, кто был изувечен взрывами и разорван пулями, осколками и бомбами настолько, что нельзя было даже понять, что это за люди… Эта версия пока кажется нам наиболее убедительной.

Рядом всё время раздаётся свист миноискателей – это юнармейцы с бойцами сантиметр за сантиметром проходят место, где были стрелковые ячейки. Когда раздаётся: «Гранату нашли!», — Игорь Агарков оставляет процесс подъёма и отправляется на место опасной находки. Да, это советская РГД-33. Точнее, то, что от неё осталось – корпус и осколочная рубашка. Ребята нашли её рядом с местом, где, похоже, была немецкая огневая точка. В ходе атаки боец метнул её, но она не сработала. А может, только собрался это сделать. Как знать, вероятно, сейчас мы поднимаем из захоронения именно его…

А миноискатель продолжает свистеть. Обнаружив пару десятков почерневших и прогнивших от времени наших и немецких гильз от винтовок и автоматов, возвращаемся с Игорем Агарковым к месту, где бойцы продолжают поднимать останки солдат – теперь уже это абсолютно ясно, так как уже подняты пять берцовых и четыре плечевых кости. Ребята нашли и остатки черепа – меньше половины на всех захороненных, части солдатских ботинок и что-то металлическое, назначение которого за давностью лет и ветхостью состояния уже и не понять…

Тем временем солдаты-артиллеристы обнаруживают в раскопе… кусок кирпича, который только добавляет нам загадок. Он лежал в уплотнённом слое земли вместе с поднятыми костями. Значит, вряд ли был сюда кем-либо принесён в последние годы. Но тогда что под нами? Неужели долговременная огневая точка, которую могли превратить в захоронение?

Ответы будут найдены позже. День уже близится к вечеру, надо успеть вернуться к месту временного лагеря, перекусить и тронуться в путь. Это мы местные, а в армии – распорядок. Дорога назад кажется гораздо короче, наверное, как и любая, ведущая к дому. С собой мы уносим найденное. Юнармейцы — трофеи для своей экспозиции, бойцы-артиллеристы несут спецпакеты, наполненные останками погибших на высоте солдат. До полного окончания операции они будут храниться на базе «Арсенала» в Хадыженске, а потом, когда будет установлено точное число поднятых бойцов и, очень хочется в это верить, их имена, они будут преданы земле. На своей малой родине или здесь, на апшеронской земле, защищая которую, они пожертвовали самым дорогим, что имели – своей жизнью…

Преодолев реку и основательно встряхнув нас в кузове напоследок, армейский грузовик мчит нас в Хадыженск. Ветерок врывается под тент и обдувает нас, измождённых, но удовлетворённых своей работой. Я был в этих местах ещё 15 лет назад, в поисковой операции на другой высоте, но, кажется, что с тех пор ничего не изменилось – тут, на высотах вокруг станицы Куринской всё ещё властвует война. Всё осталось так, как будто только что закончилась последняя яростная атака, из которой мы забрали тех, кто окончил боевой путь, чьи души в праздник Вознесения наконец-то упокоились, а останки будут с почестями перенесены в захоронение у Вечного огня, где лежат десятки таких же бойцов, в суровые военные годы ценой своих жизней отстоявших наш район от фашистских захватчиков и подаривших нам многие годы спокойной мирной жизни.

1 of 8