Жительница Нефтегорска Анна Начевная вспоминает о послевоенном времени

Праздники в начале ноября были всегда: сейчас День народного единства, в недавнем прошлом праздник Октябрьской революции. Но в истории страны был период, когда отмечать праздники не было возможности. Во время окупации района немцами в Великую Отечественную войну. Каким остался этот период в воспоминаниях жителей нашего района? Воспоминаниями об этом поделилась Анна Назаровна Начёвная, старейшая жительница посёлка Нефтегорск.

Ей 90 лет. Анна Назаровна всю жизнь прожила в одном посёлке. 40 лет проработала на телеграфе. Её семья: мама — Мария Ефимовна и два брата — Леонид и Пётр, переезжала из Алтайского края, где они жили в селе Уржум, в Краснодарский край. Там же на промыслах треста «Майнефть» работал их отец — Назар Севантьевич Сидорин. В дороге, на станции Уфа родилась девочка, которую назвали Аня. Это было в 1931 году.

«До войны праздники отмечали с большим размахом,- вспоминает Анна Назаровна. — За хутором Подольским была большая поляна — там устраивали ярмарку, были скачки, приезжали артисты. Резали баранов, делали шашлыки, варили шулюм. Весело было!

Война внесла свои коррективы. Чему радоваться, если кругом горе. Мне было 10 лет, когда война началась, мы тогда на улице Садовой жили. В начале оккупации — это осенью было — помню, в клубе гробы стояли — немцы расстреляли наших пожарных, которые не успели уехать вместе с другими партийно-хозяйственными работниками. Они в Ширванку уехали, но поняли, что поздно. Рассказывают, что решили где-то под скалой отсидеться, а одного отправили разведать обстановку. Их немцы выследили и всех перебили, а потом привезли сюда и сложили всех в здании треста с торца. Помню, женщина, фамилия у неё была Устинова — их обмывала, а мы с подругой ей воду носили. Что там случилось? Почему они не ушли с другими? Предал их кто или ещё как — не знаю. Кажется, двенадцать мёртвых тел привезли. В клубе прощание с ними было, и похоронили их там, где сейчас вечный огонь горит. По фамилии помню только Лобанов, Колючкин, Вобойко. Остальных не помню. Их фамилии первыми стоят в том длинном списке погибших во время войны нефтегорцев, что на мраморе возле Вечного огня. Ещё помню, напротив жили бабка с дедом, у них в кухоньке немцы допрашивали кого-то. Нам, ребятишкам, интересно, мы ходили в окно подсматривать. Кто это были — партизаны или нет, не знаю. Потом посадили их в кузов, а мы на обочине дороги сидим, смотрим, и когда их увозили, один назвал свою фамилию, говорит: я — Андрусенко. Их тоже расстреляли около хутора Седьмой километр. Там до сих пор их могилы есть. Я позже узнала, что у нас в посёлке на улице, что ниже клуба, жили Андрусенки.

Весной, когда наши места освободили, стали восстанавливать хозяйство. Хоть немцев уже и не было, но всё равно таких праздников, как до войны, уже не устраивали. Похоронки у многих на руках — чему тут радоваться? Да и сразу после войны не очень торжественно праздничные мероприятия проходили. Жизнь трудная была. Праздники, такие, какими мы их помним — с демонстрациями, с музыкой, стали проводить позже, в начале пятидесятых годов.