Александр Горский: Приключения инспектора Видока

Париж 1800 — 1810г.

Часть 1
Запах шоколада

Что чувствует мужчина, когда курит дорогие кубинские сигары? Так пахнут многовековые традиции, передаваемые из поколения в поколение. А что представляет себе, когда пьёт старинное испанское вино?

Это ни с чем не сравнимое чувство свободы, когда он у руля галеона, в трюмах которого 100 бочек прекрасного лазурного напитка. А что чувствуете Вы, когда едите шоколад. Настоящий, изготовленный в ручную. Майя, ещё в 15 веке, называли его «чоколатль»…

Ах, Вы не пробовали ручной работы шоколад? Тогда я расскажу вам небольшую историю…

…В тот вечер, я сидел на террасе у себя дома, внимая тёплому морскому бризу. Я люблю море, с его изменчивостью. Порой тихое ласковое. Порой суровое сердитое. Оно как человек, с непредсказуемым характером.

Очарование пламенеющего заката унесло мои мысли, когда слуга прервал мой покой. -Посылка сэр. -Посылка? Кто принёс? — Грумм, сэр. Почтовый мальчик. Небольшая коробка с вензелем, была в изящном исполнении.

Кофе, корица, какао. Смесь головокружительных запахов не оставлял сомнений, внутри были конфеты. Старый слуга удалился, а я вернулся к своей тишине. Только теперь в комнате я был не один. Со мной были мои воспоминания. Шоколадные конфеты в коробке, напомнили мне о событиях, казалось бы, давно ушедших из памяти… …Бал при дворе. Я, виконт Жиль Денгра, тогда ещё повеса и прожига тех дней и мой неизменный спутник, молодой граф Фернье, были приглашены на, как мы называли, смотрины благонравных девиц, по велению моей матушки, Герцогини Денгра. Событие обещало быть скучным, ибо всех девиц округи и двора, мы знали наперечёт. Однако, вечер преподнёс сюрприз. Среди сбившихся в небольшие кучки со своими матронами дев, я заметил несколько новеньких. Мой друг сразу же увлёкся мадемуазель Криньо, которой то и дело оказывал знаки внимания. А я остался в ожидании и упорно выглядывал новеньких, кого бы пригласить. Распорядитель уже объявил первое па менуэта. — Вы скучаете, сударь? – прозвучал вдруг голос справа от меня. От неожиданности, я даже вздрогнул. — Как-то не успел ещё. – выдохнув, произнёс я. Девушка была не просто миленькой, но даже, я бы сказал красивой. -Так может вместе поскучаем? — А может Вы позволите Вас пригласить? – В тон ей ответил я. — Уверен, именно за этим Вы сюда и пришли. – игриво взмахнула она веером и увлекла меня в круг. К моменту, когда закончился танец, я был очарован. Перед глазами стояли её лёгкие движения, прикосновение рук и в особенности взгляд искрящихся солнечно-голубых глаз. Но самое удивительное, что заполонило всё моё состояние, это запах. Необычный для нынешнего собрания запах корицы и какао вместе взятых. Это был запах шоколада. Я знал этот запах с детства, потому как мой дядя, граф Симон Денгра, имел в собственности шоколадную фабрику. И я ни при каких обстоятельствах не спутал бы этот запах ни с чем. Весь вечер мы провели вместе. Сменялись танцы, темпы музыки. Мы говорили и смеялись, смеялись и танцевали. А когда всё закончилось, она уехала, в сопровождении своей дуэньи, в карете с шоколадно-коричневым вензелем. И только, когда карета исчезла во тьме, я с ужасом осознал, что не спросил даже кто она и откуда она… Я пытался узнать о ней у распорядителя бала. Выспросить что-то у матушки. Но, потом родители от греха подальше и «чтоб набрался ума», отослали меня в Новый свет, в Америку и я прекратил поиски. С тех пор прошло много лет. Но где бы я ни был, меня всегда сопровождал этот пьянящий в своей страсти шоколадный аромат.

История же эта, имела своё неожиданное продолжение.

После возвращения, уже несколько лет я жил в предместье Парижа, в доме родителей. Дела мои шли хорошо. Мануфактура, которой я занимался имел спрос. Но, признаться, я скучал по прериям Америки и по той свободе, которая всегда была моей спутницей. И вечерами, после семейного ужина, также предаваясь воспоминаниям, я делал записи в дневник.

И вот, в один из таких «скучных» вечеров, когда закат уже скрыл солнечный диск, слуга постучал в дверь.

— Почта, сэр.

— Почта? – удивлённо спросил я.- Мне? Разве почту приносят не по утрам?

— По утрам, сэр, но это нарочным.

Я вышел на крыльцо и увидел мальчика в ливрее и в шляпе с петушиным пером.

-Велено передать, сэр,-сказал он, протягивая пакет. Пакет был толстый и перевязан бечёвкой скреплённой печатью.

— Кем велено?

— Говорить не велено, сэр.

-Что ты всё заладил, велено, не велено. Говори, кто дал тебе поручение?

-Не велено говоить, сэр.-сказал он, вскочил на мула и ускакал.

За столом, я взял канцелярский нож и развернул пакет.

Внутри была коробка шоколадных конфет. Сначала, я не придал этому значения, думал, чья-то глупая шутка. Но потом, смутные подозрения, с воспоминаниями из глубин прошлого, всколыхнули мою память.

Это случилось во вторую пятницу, месяца.

Так продо́лжилась история моей шоколадной леди. Ведь и тот бал состоялся во вторую пятницу месяца.

И теперь, каждую вторую пятницу месяца, за час до заката, посыльный привозил

Бандероль.

Я уже стал привыкать к этим ежемесячным посланиям. Как вдруг, в очередной срок, посыльный не явился. Не прибыл он и на второй месяц. На третий раз прибыл некий молодой человек с письмом.

На вензельной бумаге письма, стояло всего одно слово: «Помогите».

Надо ли говорить, что вензель был тот самый, что на карете, уносившей мою леди в ночь. …

НОЧНАЯ ПРОГУЛКА

Часть 2

Это потом, будут возмущения дядюшки Саймона, о безрассудстве юности.

Это потом, придёт осознание опасности, которой мы все, подвергались и бессмысленность некоторых поступков.

А сейчас, я посмотрел на незнакомого молодого человека, сжимавшего трость словно дубинку, и без тени сомнений последовал за ним.

Париж 1810 г., за исключением Версаля, Монмартра и нескольких небольших правительственных районов, был скоплением узких тёмных улочек, где и карета не развернётся.

Ремесленные кварталы днём, по ночам превращались в целые криминальные районы. Вечерние прогулки заблудившегося путника по парижским улицам, всегда были чреваты последствиями.

Именно поэтому, в седельных сумках, у меня всегда лежал походный набор. А к седлу приторочен хлыст с железной рукояткой и наконечником, с которым не расставался со времён Прерий.

— Меня зовут Гастон Шавру. Я из агентства Видока,- представился мой визави

— Видока?- удивлённо спросил я. – Если всё зашло так далеко и дело ведёт сам Видок, чем я могу помочь?

*Франсуа Эжен Видок*- будучи гением преступного мира, стал гением сыска.

1806-1833-работал во французской криминальной полиции.

Впервые в мире создал детективное агентство «Бюро расследований Видока».

— Она захотела вашего участия.

Ночь была холодной и пасмурной. Луна, то появлялась, то исчезала среди сумеречных туч. Вместе с ней, в прятки играли тени.

Ещё на полпути к цели я понял, куда мы направляемся. Невзрачный, непредсказуемый квартал Ля Маре́.

— Почему Ля Маре́? Разве она здесь?

— Здесь. Видок решил переселить её сюда.

— Почему в столь мрачный район?

— Мсье Денгра, вы далеки от полицейских дел, поэтому многие поступки Видока, вам покажутся странными. Признаться, порой и нам не просто его понять. Но уверяю вас, Видок, не раз доказывал свою правоту, даже вопреки здравому смыслу.

— Но, тихо!- Произнёс Гастон шёпотом и не меняя своего хода, направил лошадь на тёмную сторону улицы. Мы скрылись в тени акаций.

— За нами следят. Уже два квартала. Я заметил их ещё с улицы Вязов (с 1830 г. переименован в Арсенальную ул. ), но хотел убедится. Впереди, за продуктовыми складами будет переулок, уходите туда, он выведет вас к набережной. Там и встретимся.

Слишком звонко, в темноте раздавался цокот копыт по мостовой.

Двигаясь всё также в тени, я свернул направо и остановил лошадь.

Ми́нас с рождения был со мной, поэтому, чувствуя моё состояние, конь даже не всхрапнул.

Преследователи не заставили себя ждать.

Не успела луна появится из-за очередной тучи, как мимо меня, галопом пронеслись двое.

Я быстро достал из сумки чехлы для копыт, которые всегда возил с собой, когда ехал в город. «Обув» коня, я на расстоянии, двинулся вслед за соглядатаями.

Ещё через два квартала, Шавру свернул в очередной переулок.

Преследователи ускорили ход.

Не успел я доскакать до поворота, как услышал хрип лошадей и вскрик.

В переулке, Гастон, не слезая с лошади, тростью отбивался от двоих нападавших. Видно было, что парень не робкого десятка, но и бандиты не намерены были отступать. Причём один из них держал в руках кавалерийскую саблю, другой дубинку.

Недолго думая я отстегнул своё оружие. В ночи оглушительно раздался щелчок. Хлыст сделал своё дело. Бандит выронил саблю и схватился за руку. Второй прикрывая партнёра, достал пистолет, но взвести курок не успел. Трость, прилетевшая копьём от Гастона, лишила его возможности выстрелить.

Прижимая правую руку, первый, поддал каблуками и ускакал в ночь. Второй, напоследок вскинул руку, и что-то, блеснувшее отблеском луны, полетело в мою сторону.

Мгновенье и кожаная дорожная сумка моего спутника ударила меня в грудь. Я еле удержался в седле.

— Это только начало, произнёс бандит, – и, развернув коня, ускакал вслед за первым.

Разгорячённый битвой, я хотел последовать за ним, но мой спутник, придерживая коня, произнёс:

— Оставь. Наша цель важнее. — Затем соскочил на землю и поднял свою трость и пакет.

В толстой кожаной сумке, по самую рукоять торчал кинжал….