Виктор Калашников: Мраморное

рассказ – быль

Наталья Гавриловна вдовствует уже пятый год. Самым ужасным был, конечно, год первый. Думала, не выживет… Теперь свято хранит память о муже, ухаживает за ставшей родной могилкой. В теплое время года бывает на кладбище чаще, в холод и снег – реже. Поехала проведать и в этот, редкий уже, малооблачный с утра осенний день.

-Здравствуй, Ванечка. Вот я и опять пришла.

Придирчиво оглядела буйно разросшийся садик. Вынула из банки поблекший букетик, сменила воду, поставила свежие цветы. Обтерла принесенной тряпочкой надгробие, сырое под нависшими розами и от недавних дождей. Обтирая, с сожалением нащупала еще одну выщерблинку – в дополнение к обнаруженным ранее. Посетовала: непрочны все-таки эти памятники из мраморной крошки… То ли дело цельный мрамор! Но где взять денег на тот мрамор!..Ощупала и внимательно осмотрела края пластин с надписями и портретом. В прошлом году, протирая их, с ужасом почувствовала, что одна пластина шевельнулась. «Выпадет – разобьется!» Поспешила в конторку к мастерам. Один, правда, согласился переклеить, даже денег не взял – дескать, наша вина или клей некачественный был…

С кладбища Наталью Гавриловну прогнал начавшийся дождик.

-До свиданья, Ванечка. Теперь уже не скоро приду, через месяц…

Дорожки враз стали скользкими, а потому идти пришлось по центральной асфальтированной аллее, делать небольшой крюк. Брела и невольно вглядывалась на близ стоявшие памятники. В крайний вдоль аллеи ряд почему-то подхоранивали деток. Сердце сжималось от их ласкательных имен и дат мелькнувших жизней.

Впереди показалось громадье почетных захоронений – скопление надгробий из темного натурального мрамора. Выделялись и редкие для этого кладбища бюсты. Еще свежа была в памяти эпопея с покупкой могилы в приличном месте и установкой памятника Ванечке. Оказалось, что за все надо было переплачивать. Спасибо, помог совет ветеранов, но лишь бумагой с указанием тех льгот, какие были положены участнику войны и старшему офицеру.

Поравнявшись с почетными захоронениями, Наталья Гавриловна взглянула на угловой памятник и ноги ее покосились – на портрете было лицо человека некогда вселявшее в нее ужас! Не веря глазам, прочитала фамилию – Шаркевич! .. Да, это был он, комендант лесоповала в Танковичах! .. На почетном захоронении! Такое не укладывалось в сознании… Ванечка, орденоносец, отдавший воинской службе жизнь – в общих рядах, а пьяница и убийца – в почетных!..

Столько лет минуло, а страшную зиму на лесоповале в Танковичах память держит, словно это было вчера. Частокол белых, в снегу, высоких сосен, заиндевелые приземистые бараки среди них…Заледеневшие трупы на пнях вдоль глубокой тропинки на лесосеку… Всемогущим властителем спецпоселения был комендант Шаркевич. Наталья Гавриловна и долго после просыпалась в кошмарном сне от его крика: «На работу, казацкие морды!» По утрам он выгонял, замешкавшихся, из бараков пинками. Особенно запомнилось, как не смог выйти на работу отец Маши Приходько, ее подружки.

-Встать!- заорал Шаркевич.

-Тиф у него,- пыталась объяснить Маша.

-У меня и тифозные выходят!- и Шаркевич с размаху выплеснул на лежавшего ведро воды.

Но Машин отец так и не смог подняться. И в тот же день помер…

Умерших забирал проезжавший по утрам между бараками возчик на санях. Когда навалило много снега и ударили сильные морозы, он сваливал трупы в овраг неподалеку. Весной над ним закружилось воронье. Живые туда, понятное дело, боялись и подходить.

Из всех страшных лет высылки зима в Танковичах была самой ужасной – там от голода, холода и болезней умерли почти все. К весне на нарах остались лишь ворохи никому уже не нужной теплой одежды. Шаркевич беспробудно пил и учет способных выходить на работу почти не велся. Когда снег растаял, отец рискнул убежать на открывшийся на Сосьве лесосплав. Все лето он воскресными ночами приходил к семье с мешочком продуктов на спине… Лишь к осени появилась возможность вывести из тайги и семью. Уходили ночью. То и дело останавливались – маленькая Наташа несла чайник, часто спотыкалась в темноте о коренья и падала, страдая от ушибов. Иногда отец уходил вперед на разведку – нет ли засады, сбежавших ловили. Но все обошлось благополучно.

…Проплакав ночь, сознавая собственное бессилие перед несправедливой судьбой, утром всё-таки решила идти искать правду. Судя по публикациям в газетах, высланных теперь реабилитируют. И даже называют фамилии творивших произвол. Но куда обратиться? Кому рассказать? Она посоветовалась с соседками по подъезду. Не так, конечно, откровенно, а безотносительно: интересно, мол, как и где определяют, кто достоин почетного захоронения, а кто нет. Соседки не знали. Но одна предположила, что для этого нужно, наверное, обратиться в горисполком. Наталья Гавриловна разузнала, где он находится, собралась с мыслями и поехала.

Горисполкомом оказалось громадное здание в центре города. Снаружи и внутри – мраморное изобилие, как на почетной аллее кладбища, только мрамор был светлых оттенков: мраморные панели, мраморные ступени, а кое-где и полы. Длинный список комиссий на стене в вестибюле ничего не подсказал. Дежурный милиционер на вахте долго не мог понять, чего хочет посетительница. Но посоветовал- таки подняться на второй этаж и обратиться в кабинет такой-то . На двери под этим номером табличка с фамилией «Шарик И.И.» Постучав, Наталья Гавриловна посунулась в кабинет. За массивным столом сидел моложавый мужчина, судя по самодовольному виду, бывший комсомольский функционер.

-По какому вопросу?

Сознавая ответственность момента (нужно было, чтобы ее не только выслушали, но и поняли), Наталья Гавриловна начала с главного. Но он нетерпеливо перебил ее:

-Заслужил – захоронили почетно. В чем вопрос?

-Но Шаркевич убийца!- возразила Наталья Гавриловна и рассказала про Танковичи.

Шарик с кислым видом выдвинул один ящик стола, другой, третий… Нужную ему папку нашел в другой тумбе, раскрыл:

-Как, говорите, его фамилия?..

Просмотрел несколько служебных текстов…

-За него ходатайствовала очень влиятельная организация – вы даже не представляете себе, какая!

-Представляю. Но если на самом деле настали, как нас в том уверяют, другие времена – он преступник и не должен лежать в почетном месте! Загубленные им люди не имеют даже могил, их косточки так и лежат в том овраге! – Наталья Гавриловна чуть было не заплакала от обиды.

Шарик это понял и лихо возразил:

-Вы идеалистка! Наверно, учительницей работали? Угадал?- он заразительно засмеялся.- А представьте себе, если бы его похоронили рядом… ну, скажем, с вашим отцом или матерью! Как бы вы отнеслись к такому соседству, а?..

Наталья Гавриловна растерялась, представив. Такая возможность не приходила ей в голову и ей бы не хотелось такого соседства…Неужели он прав, этот молодой циник, и не лучше ли, если такие люди, вернее нелюди, лежат отдельно…