В. Маслов: Затируха (быль)

Кроме лютой ненависти к фашистам в наших пацанских душах и детских играх: «в Чапаева», «в Красных партизан», «в разведчиков» и др., жили неистребимое желание:- увидеться с отцом, воевавшем на фронте, сожаление что пока «возрастом не вышли», желание помогать взрослым и почти постоянное чувство голода. Вся наша многочисленная семья (7 душ) жила «на плечах» нашего дедушки — Григория Семёновича Караташ, работавшего машинистом на железной дороге станции Актюбинск. Он был деловым и хозяйственным человеком, каких называют «мастерами на все руки». Своими руками построил приличный дом с кухней, тремя комнатами и верандой, под железной крышей, содержал хозяйство с лошадью и коровой. Поэтому в начале войны наша семья не испытывала особых трудностей, но после реквизиции и введения карточной системы на хлеб стало совсем туго…

Дедушка,возвращаясь из рейсов,часто баловал нас — троих внуков(меня, Гену и Валерия) гостинцами, как в шутку говаривал, «от зайца» встреченного им в пути. Это были: замусоленный пряник или три карамельки, или кристаллики сахарина, способные вызвать тихий восторг и нашу признательность.

Мне вспоминается один из тёмных осенних вечеров, когда мы с пятилетним братом Геннадием, оставшись одни, сидели зарёванные за кухонным столом, прислушиваясь к скрипу ставень и шуму ветра. Нам вдруг стало тоскливо, одиноко и страшно. Вспоминались рассказы взрослых о грабежах «Черной кошки», ворах и бандитах, которых много развелось в годы войны.

Все члены семьи, во главе с дедушкой, запрягшимся в телегу, ранним воскресным утром, ушли «на бахчи» собирать нехитрый урожай: картошку, арбузы, дыни и другие овощи. Путь был неближний, по песчаной дороге было трудно тащить и толкать телегу и делозатянулось до самой полуночи.

Мне припомнилось, что однажды, заглянув в кухонный шкаф, я случайно обнаружил там несколько корочек от чёрного хлеба. Ген, давай съедим по одной… Мне показалось, что эти корочки, съеденные мгновенно, успокоили нас и обогрели, погрузив в сладкий сон. Откуда нам было знать, что очень скоронам придётся раскаяться в этом некрасивом поступке. Перед праздником бабушка Аня сидела на табуретке с мокрыми от слёз глазами. Оказывается, она решила, чтобы как-то скрасить праздничный ужин, приготовить картофельные котлетки, обваляв их в хлебных крошках из растолченных корочек(вероятно, сказалась любовь к прибалтийской эпатажности кулинарии). Пропажа была обнаружена. Эта картина постоянно стоит перед моими глазами и будоражит совесть.

Однажды дедушка привёз нам, в качестве гостинца, целую жменю стручковсладкого и сочного зелёного горошка. Нам частенько приходилось, есть «кашку», паслён, джиду и другие съедобные плоды растений, но сладкие плоды зелёного горошка не шли ни в какое сравнение. Мы обглодали их до самой последней жилки, но только раззадорили аппетит. Утром следующего дня мои братишки куда-то исчезли, вероятно, убежали в железнодорожный сад, наше постоянное прибежище. Поскольку мы пропадали там целыми днями, это не вызвало беспокойства. Однако проснувшись ночью от постороннего шума, я увидел мечущихся по спальне врачей. Гена лежал на спине, и из его рта выходила зелёная пена. Меня удалили из спальни, а утром стало ясно, что ребята отравились, объевшись стручками акции, растущей в саду. Гену откачали, а вот Валеру спасти не удалось…

Мимо нашего дома, по песчаной улице Водопроводной, иногда проезжал грузовик, за которым бежала ватага ребят. Из-за глубокого песка машина притормаживала и вся стая, толкая, помогала ей с криками: «Дяденька, дай макухи, брось макухи»! Подросток, который ехал в кузове поднимал над головой блин макухи и, размахнувшись, кидал его на дорогу. Что тут было! Диск с треском разлетался на куски и десятки ребячьих рук пытались схватить кусок побольше, выхватывали их друг у друга в туче песка и пыли.«Счастливчики» тут же разбегались по своим потаённым углам и расправлялись с твёрдыми, но ещё теплыми кусками отхода масличного производства (холодной выжимки).

Это было настоящим наслаждением. Запах подсолнечного масла, вкус жмыха от семечек и головок, всё это было настолько вкусным, что съедалось без остатка и надолго утоляло голод.

Продукты семьи хранились в чулане справа от сенцев и дедушка, вернувшись из поездки, первым делом навещал чулан. Продукты улетучивались быстро, и ему было совершенно очевидно, что это не может продолжаться долго. Несмотря на обиды женщин ему пришлось нанять экономку для выдачи ежедневной порции продуктов.

Однажды бабушка решила приготовить к празднику пшенную кашу,

со свойственной ей манерой,каша было помазана сверху пёрышком с маслом. Нужно ли говорить о скорости поглощения этой ложки наслаждения. «Бабушка, ещё!»:- «Что вы детки, а завтра ведь снова захочется кушать». Довод былнеоспоримым. Утром, едва открыв глаза, мы помчались на кухню.- «Кашу? Какую кашу? Ведь вы её еще вчера и съели». Нам стало всё понятно и стыдно…

В детском саду нас кормили обедом, состоящим из двух ложек омлета, приготовленного из американского яичного порошка. Счастье было мгновенным, и мы продляли его, обгрызая парафинс пустых желтых картонных коробок. Жевание этой «серки» хорошо утоляла голод.

С таким питанием мы были настоящими дистрофиками. Помню, как жадно я облизывал побелку стёплой печной стены (вероятно из-за дефицита кальция в растущем организме).

Помню, в одну из зим мороз стоял просто дикий. Я шел в детский сад, сохраняя тепло в вязаных варежках со сжатыми кулачками,чтобы не выпускать тепло, как учила мама. Глянул вверх, правее, и был поражен, увидев сразу три солнца. Над солнцем светились еще два, почти соприкасаясь с основным. И все они сверкали так, что было больно смотреть на это чудо. Гораздо позднее я узнал, что это явление в морозном воздухе называется «гало». Но приключения этим не закончились. Что-то заставило меня оглянуться. В небе было видно странное изображение: самолёт – не самолёт. Что-то прозрачное и приплюснуто овальное, едва различимое, с рядком сидящих друг за другом силуэтов похожих на человечков.Я пытался сообразить, что это могло быть, но не найдя ничего подходящего, оглянулся вновь.Первый силуэт поднялся и пошагал вправо, как бы мимо, позади остальных. Я снова задумался, а когда оглянулся в третий раз, видениеуже исчезло… Детская память цепкая и постоянно напоминаетмнеоб этом загадочном случае.

В летнюю пору дедушка строил во дворе печь с навесом.

Бабушка Анна Антоновна на обед начинала готовить затируху. Печка топилась кизяками и мы, без напоминаний, брали ведра и шлипо улицам, собирая это своеобразное топливо. Стадо прогоняли по утрам и к обеду кизяк, был высушен горячим солнцем. Горел он не хуже антрацита, давая много тепла, жаль, что непродолжительно. Затируху бабушка готовила быстро. Опускала ладони в яичную жижу, затем в муку

и растирала всё это между ладонями над кипящей в кастрюле водой. Получалась как-бы рукотворная лапша. Немного соли, остаток яиц, зелень, и самое желанное и сытное блюдо военной поры готово!

Однажды, ближе к концу войны, нас пригласили на праздник в паровозное депо, где мама работала бухгалтером. После выступлений и здравиц в честь товарища Сталина, нас посадили за длинные столы, на которых каждому стояли стакан сладковатого киселя и лежал кусочек ржаного хлеба…

Праздник запомнился навсегда.

В. Маслов, 02. 04. 2021г.